Светлой памяти ушедшего друга (о С. А. Топоркове).
 Я познакомился с Сергеем Александровичем Топорковым ровно 55 лет тому назад, в Калише. Блестящий драгунский поручик с одной стороны, и малыш, только что выдержавший экзамены для поступления в Первый кадетский корпус — с другой. Следующая встреча произошла в Париже, и здесь закрепилась наша "давнишняя дружба". Прекрасный, добрый и твердый человек, Сергей Александрович прожил прекрасную, полную жизнь. Буквально до последнero издыхания он пользовался отличным здоровьем, имел огромное количество друзей и сумел заполнить свою жизнь в эмиграции любовью не только к родному полку, но и ко всей Русской военной истории, во всех её проявлениях. В первых-же номерах "ВОЕННОЙ БЫЛИ" (еще на ротаторе) появились его воспоминания об Елисаветградском училище, и сотрудничество его с нашим журналом не прерывалось и шло по разным линиям. Его интереснейшие доклады в Обществе Любителей Русской Военной Старины, где он состоял членом Правления, привлекали всегда многочисленную публику. Его "Сон Александрийца" появился в № 46 нашего журнала, вышедшем 21 января с/г, как раз в день кончины Сергея Александровича. Скорбь о кончине Сергея Александровича неотделима от мысли о том, что память о нем и его имя занесены уже на страницы Русской военной истории. Да будет легка ему чужая земля! Алексей Геринг СОН АЛЕКСАНДРИЙЦА Какая-то неведомая сила Меня от сна случайно пробудила. Молчание кругом. Часы пробили час, И мой ночник совсем угас. Я вновь уснул спокойно на диване... И снится мне, что в новом доломане, Средь незнакомых лиц, сижу я за столом Собранья нашего... Вокруг и шум, и звон... Огни потушены, и пламя голубое, Стекая с сахара, на дне ковша горит, Прозрачное, игривое, живое, И ароматный ром над черепом парит. Вокруг него Безсмертные гусары Ждут нового ковша из чаши круговой, Табачный дым и легкий пар сигары Покрыл гусар туманной пеленой. Здесь были старики и юноши друзьями, Веселый смех на миг не умолкал, Вино пилось горячими устами, И наполнялся вновь оконченный бокал. И я спросил соседа: "Тот, звездами украшенный. Что над ковшом поник, С орлиным взглядом, с черными глазами, И на венгерке черной красный воротник, Кто он, чей ментик свесился, игриво Шнуром подвешенный, с могучего плеча И кудри черные всклокочены спесиво, И что молчит все он, бокалом лишь стуча?" — Не знаешь ты его? То наш безсмертный гений. Прославивший своих гусар бойцов, То идеал грядущих поколений, Он в доброй памяти и наших же отцов. То князь Мадатов наш, ура ему герою, Ведь Шумла, Батино, и Калиш, и Кобрин Блестят в истории нетленною звездою, И он зажег ее отважный исполин. "Ну, а скажи мне, тот, сидящий рядом С Мадатовым, на ком печать морщин, С приветливым, живым, открытым взглядом, С осанкой важною?" — То Карамзин, Герой заслуженный и витязь Каракала, Так возвеличивший родной наш полк, Увы, звезда его не надолго сияла... И мой сосед, нахмурившись, умолк И, указав рукой на череп равнодушный. Он продолжал: — Пойми, друг милый мой, Закону мира, как и мы послушный, В чаду войны нашел он свой покой, Погибнув вместе с верными бойцами, О, Карамзин, безсмертен будешь ты. Твой дух, великий дух, он вечно будет с нами. Украсил ты собой истории листы... — Там, дальше, Тормасов, вглядись в него скорее. На нем с звездою голубой мундир, Весь кольцами завит парик, снегов белее, И помни, что полка он первый командир. Как женщину, румянец покрывает Его лицо, глаза горят огнем, И юный смех его не умолкает Под звон ковшей, наполненных вином... А вон Ламберт, которого отвага, Как метеор, в России пронеслась, Знай, пред его грозой заколебалась Прага И перед силою могучею сдалась... Вон Ефимович, Дик с пушистыми усами. Вон Рейтерн молодой, вон бравый Роговской, Они сошлись сюда порадоваться с нами, Возвратом нам венгерки дорогой... И мой сосед, взяв чашу круговую, С любовью дружеской он на гостей взглянул И песнь знакомую, родную, полковую, Нежданно голосом печальным затянул: "Ура, друзья, Безсмертные гусары, Скорее марш вперед, трубач, труби поход, Наполним до краев кипучей влагой чары, А утром пусть гусар с безсмертием умрет. Кто не слыхал всех наших дел победных? Кому не памятны и Шумла, и Бриен? Кто не слыхал про нас, гусар Безсмертных? Кому не памятен знамен австрийских плен? Нам, как весна, красна былая младость, Но бой с врагом милее во сто крат, Пусть в сердце юноши всегда ликует радость, Да здравствует наш полк, отвага и булат. Ура, ура, Безсмертные гусары, Скорее марш вперед, трубач, труби поход, Наполним до краев кипучей влагой чары, А утром пусть гусар с безсмертием умрет". Вдруг всё сменилося, и вдруг иные звуки Хорала трубачей нежданно пронеслись... Трубят поход!.. Подтягивай подпруги!.. Веди скорей коней!.. По коням!., полк садись!.. Штандарт вперед!.. Ну, с Богом, други, в сечу!.. Крик... лязг железа... храп коней... Карьер!.. Скачи врагу навстречу!.. Руби!., коли, топчи!., в погоню веселей!.. Вдруг... залп... другой... и я от сна очнулся. Сквозь мутное стекло уж солнца луч блеснул, Я с мыслями о сне приятно потянулся И тихо поплелся проверить караул. С. А. Топорков | |
|
| |
| Просмотров: 2445 | |
| Всего комментариев: 0 | |