Казалось бы, есть ли что общее между латышскими стрелками и Александрийскими гусарами?

Нашлось…

История полка начинается в восемнадцатом веке. Сперва он был легкоконным, потом в 1796 году стал гусарским, потом его сделали драгунским… К началу Первой мировой войны это был 5-й гусарский Александрийский Её Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны полк.

По цвету ментиков, доломанов и чакчир (узких гусарских штанов) этих лихих всадников называли «Черными гусарами». Прозвище «Бессмертные гусары» Александрийцы получили в эпоху наполеоновских войн.

Александрийцы входили в состав русско-прусского корпуса под командованием фельдмаршала Блюхера, как известно, подслеповатого. После одной из лихих атак фельдмаршал приветствовал Александрийцев, перепутав их с прусскими лейб-гусарами, тоже носившими черные мундиры:

 

- Привет вам, «гусары смерти»!

- Ваше превосходительство ошиблись. Мы не «гусары смерти», - возразил полковник князь Мадатов:

- А кто же вы тогда?!

- Мы - Бессмертные гусары!

В 1813 году полк за подвиги – в частности, за битву на реке Кацбах в Силезии, где 14 августа 1813 года соединенные русско-германские силы наголову разгромили французов, - «Черные гусары» неформально переняли у прусских лейб-гусар их старую эмблему - изображение «адамовой головы». То есть – серебряный череп со скрещенными костями. Тогда он считался символом проявленной в бою храбрости, самопожертвования и готовности отдать жизнь за Отечество. И, естественно, молодые офицеры норовили приспособить эту мрачную эмблему и к мебели, и к столовым приборам. Через сто лет нагрудным знаком «Черных гусар» стал мальтийский крест с черепом в середине.

«Бессмертные гусары» были очень известны в России: в этом полку служили и поэт Николай Гумилев, за отвагу в бою получивший 2-й знак отличия военного ордена – Георгиевского креста, и будущий маршал Финляндии Карл Маннергейм, и писатель Михаил Булгаков – он был полковым врачом. "Бессмертным" был и сам наследник русского престола царевич Алексей, зачисленный в гусары с трехлетнего возраста.

Когда началась Первая мировая война, общий патриотический подъем был таков, что в армию ушли добровольцами самые неожиданные люди. Так оказался на войне известный в то время оперный певец Владимир Сабинин. Правда, воевал он недолго – вернулся на сцену. И начал исполнять песенку про гусар-усачей. В 1915 году она была опубликована и… ушла в народ. Автором текста и музыки значился Сабинин, но уже тогда это удивляло слушателей - до того его собственные песни были совсем другими по характеру и стилю. Впоследствии оказалось, что слова сочинил еще в прошлом веке Алексей Кириллович Жуковский, известный под псевдонимом Евстафий Бернет.

Песенка понравилась «Бессмертным гусарам», но, на их взгляд, недоставало хорошего припева. Припев они позаимствовали у недавно написанного «Марша Черных гусар» – «Кто не знал, не видал подвигов заветных!», только чуточку переделали – вместо «Марш вперед, смерть нас ждет» стали петь «Звук лихой зовет нас в бой». И в таком виде озорная песенка о ночных шалостях гусар, проходивших через провинциальный городок, стала знаменита.

Вот ее начало:

«Оружьем на солнце сверкая,

Под звуки лихих трубачей,

По улице пыль подымая,

Проходил полк гусар-усачей.

А там, чуть подняв занавеску,

Лишь пара голубеньких глаз

Смотрела и чуют гусары,

Что тут будет немало проказ.

Марш вперед, труба зовет,

Черные гусары!

Звук лихой зовет нас в бой,

Наливайте чары!»

В один прекрасный день песню услышали молодые латышские стрелки. И перевели на родной язык – тема-то актуальная. Правда, перевод был достаточно вольный, но мелодию они сохранили. Получилось вот что:

Mirdzot šķēpiem zeltsaules staros,

Tauru skaņās kad viļņojas gaiss,

Cauri pilsētas vecajiem vārtiem

Ienāk latviešu strēlnieku pulks.

Со сверкающими в золотых солнечных лучах штыками,

Когда от звуков труб волнуется воздух,

Через старые городские ворота

Входит полк латышских стрелков.

Дальше, соответственно, ночное свидание с девушкой, как в оригинале, но в латышском варианте кончается все очень плохо:

«Jau trakot sāk rudeņa vēji,

Brāļu kapenēm pāri tie skrien.

Bāla meiča kopj strēlnieka kapu,

Rūgti rūgtajas asaras lej.»

Уже начинают буйствовать осенние ветры,

Они пролетают над братскими могилами.

Бледная девица прибирает могилу стрелка,

Проливает горькие-горькие слезы.

Старшее поколение прекрасно помнит эту песню – она стала хрестоматийной. Но о том, откуда взялась, стрелки и их потомки молчали. Так она и дожила до наших дней – без имени автора и музыки.

Но связь Александрийских гусар с Ригой все же прослеживается – и не на уровне позаимствованной песенки.

21 мая 1869 года в Риге, в семье потомственных дворян Курляндской губернии, родился мальчик. Назвали его Артуром. Впоследствии он окончил полный курс подготовительных классов политехнического училища.

И вот, согласно поданному на Высочайшее имя прошению, приказом по 5-й кавалерийской дивизии от 16 марта 1887 года Артур Адольфович Шмидт зачислен вольноопределяющимся в 15-й драгунский Александрийский полк. Случилось это 23 марта 1887 года.

В августе его направили в Тверское кавалерийское училище, и год спустя Шмидт его окончил, получив свой первый чин – «эстандарт-юнкер». Он вернулся в полк, но вскоре был переведен в 13-й Каргопольский драгунский полк, при этом его повысили в звании – он стал корнетом. К Александрийцам, которые тогда еще были драгунами, Шмидт вернулся в начале 1890 года, поступил в первый эскадрон и был назначен делопроизводителем полкового суда. А дальше – карьерная лестница: поручик, штаб-ротмистр, командир эскадрона, подполковник… В Александрийском полку Шмидт дослужился до чина полковника. Это произошло в декабре 1912 года, но одновременно Шмидт был переведен в 5-й драгунский Каргопольский полк и в январе уехал служить в Казань. Так что на Первую мировую Александрийцы ушли уже без него.

Артур Адольфович Шмидт со своими драгунами смело воевал, отличился в сражениях Первой мировой, был представлен к награждению Золотым оружием, но получить награду не успел.

Был в его военной жизни такой эпизод – в начале августа 1914 года у городка Гроец попросился в Каргопольский полк «охотником» (что означало – добровольцем) молодой поляк. Артур Адольфович Шмидт велел зачислить его в 5-й эскадрон. Уже через несколько дней новобранец побывал в разведке и так отличился, что был представлен к награде – Георгиевскому кресту. Это был будущий маршал Константин Рокоссовский.

А потом – революция, Гражданская война, и Шмидт оказался в рядах Красной армии. Как это произошло – наверно, уже никто не расскажет. Но он очень хорошо понимал, что с красноармейцами ему не по пути, и эмигрировал в Латвию. Поселился он в своем родном городе Риге, где стал одним из лидеров офицеров-эмигрантов. В 1931 он был товарищем председателя Общества взаимопомощи военнослужащих в Латвии. Скончался Артур Адольфович Шмидт в январе 1937 года.

О его семейной жизни известно немного – в свое время женился на дочери чиновника, звали ее Мария Яковлевна, и стал отцом пятерых детей – Георгия, Александра, Марии, Константина, Ольги.

Вот как раз судьба Марии оказалась связана с Александрийским полком.

Как все жены и дочери офицеров, она участвовала в общественной жизни полка – а это были балы, приемы, спортивные соревнования. Естественно, она хотела стать женой военного. И она дождалась своего гусара!

Владимир Александрович Петрушевский был личностью неординарной. Его прадед, Фома Иванович Петрушевский, был ученым метрологом, автором фундаментального труда «Общая метрология»; переводил Евклида и Архимеда: занимал пост директора института слепых в Петербурге. Дед, Василий Фомич Петрушевский, генерал-лейтенант артиллерии, преподавал химию наследнику престола, будущему императору Александру III; он первым сумел сделать нитроглицерин безопасным и был награжден многими орденами, в том числе и «Белым Орлом». Отец Владимира Александровича был крестником императора Александра III.

Итак, Владимир Петрушевский – гусар, поэт, ученый-вулканолог. Родился 4 февраля 1891 года в Москве. В 1908 году закончил Хабаровский кадетский корпус, поступил в Михайловское артиллерийское училище, перешел в Николаевское кавалерийское училище и в 1911 начал службу в Уссурийском казачьем дивизионе. Когда началась Первая Мировая война, Петрушевский забеспокоился – вдруг его часть опоздает на войну? Он перевелся в 5-й Александрийский гусарский полк. К тому времени Шмидт уже покинул полк, а его семейство, скорее всего, осталось в Казани.

Последние предвоенные годы Александрийцы провели в Самаре. В августе 1914 года они отправились на фронт. Интересно, что «Бессмертные гусары» успели повоевать и под Ригой, и в Латгалии. В Рожкалнской волости Прейльского района было имение Арендоле. Красивая усадьба стояла и по сей день стоит на пригорке, на берегу реки Дубна. Там был в военные годы расквартирован штаб Александрийского полка. Есть свидетельства, что там бывал Гумилев и даже читал свои стихи сослуживцам.

В 1918 году Полк был распущен советской властью, но потом его пытались реанимировать и «красные», и «белые».

Петрушевский оказался в армии Колчака. Когда стало ясно, что белогвардейской движение обречено, он принял решение эмигрировать и в августе 1920 года отплыл из Владивостока. В скромном багаже были доломан, чакчиры и знак «Черных гусар», украшавший шапку. Судьба занесла его в Индонезию, на остров Ява, бывший тогда под голландским управлением. Петрушевский поступил на службу в Горный департамент, в отдел геологии, выучил голландский и малайский языки. Понемногу он стал видным ученым-вулканологом, принял участие в 280 экспедициях по исследованию вулканических районов, побывал чуть ли не на всех островах Океании. Но при этом хотел вернуться в Европу…

Когда Петрушевский в 1929 году отправился наконец в Европу, то планировал и побывать в Риге. Но сперва – Париж. В багаже Петрушевского было чучело крокодила, которое он преподнес мальчику, считавшемуся тогда наследником российского престола. Эмигранты признали законным государем Великого князя Кирилла Владимировича, двоюродного брата покойного Николая II, а его сыну Владимиру было двенадцать лет – самый подходящий возраст, чтобы радоваться таким подаркам.

Петрушевский, живя на Яве, затеял переписку с парижанкой. Видимо, он был большим романтиком, если полюбил даму за ее письма. Но встреча его разочаровала. Нынешние невесты, вывешивая на сайтах знакомств свои фотографии десятилетней давности, не придумали ничего нового – этот трюк проделала парижская «невеста» Петрушевского, и ему стоило немалого труда мирно расстаться с женщиной, которой он сгоряча пообещал жениться.

В Париже Александрийцы-эмигранты создавали Полковой музей, и Петрушевский привез им свои доломан, чакчиры и украшавший шапку знак. Там он вместе с полковником Сергеем Александровичем Топорковым, председателем Полкового объединения, работал над историей Александрийского полка, а потом отправился в Ригу.

Вот отрывок из его дневника:

«14/ VI - В 8 ч. вечера Рига. Рига.

Видел торжественную встречу Швед. Короля Густава V, который посетил Ригу 29-30 июня. Был на параде. Как сильны традиции, везде обычаи русской армии у латышей - любовь к значкам, носят сапоги, по-русски берут на караул и отвечают на приказ. Пехота вооружена каким-то английским оружьем - выглядят молодцом. Кавалерия – ковка ужасна! Сёдла остались русские. Но в общем латыши мне нравятся за то, что они без ненависти обращаются с русскими, и даже, хотя и стали часто препятствовать, жить многим свободно. Здесь можно всюду говорить по-русски, можно русских книг достать. А приязнь родных меня покоряет. Лат стоит 1/2 гульдена».

Он  нанес визит Артуру Адольфовичу Шмидту, встретился с Марией и… предложил ей руку и сердце. Она согласилась.

Марию можно понять – в скучноватой Риге появляется гусар, поэт, путешественник, читает стихи и рассказывает, как кружил на аэроплане над жерлами пробудившихся вулканов, как пробирался через тропические джунгли, чуть ли не наступая на гигантских удавов, как опускался на дно кратера и плавал на лодках в местах подводных извержений.

Она не могла сразу уехать с женихом – у него кончался срок латвийской визы, ей следовало оформить множество бумаг. Но в 1931 году Мария прибыла на Яву, и 7 ноября (по новому стилю) они поженились. В 1932 году родилась дочь Ольга, в 1934 – сын Сергей.

Петрушевский с годами не успокоился. На конгрессе геологов в Осло он был объявлен «чемпионом» - оказался единственным, кто спустился на дно 68 кратеров. Один из вулканов на острове Ломблен был в его честь назван «Петруш» - местные жители не сумели выговорить длинную фамилию.

В 1950 году Петрушевский вышел на пенсию, поселился в Сиднее, занимался общественной деятельностью, помогал соотечественникам – собирал для них средства. И писал стихи о России. 30 августа 1961 года его не стало.

Но и о нем, и об Артуре Адольфовиче Шмидте помнят в России.

Сейчас в Самаре, в музее Центрального военного округа возрождается музей 5-го гусарского Александрийского полка. Почему в Самаре? Именно оттуда полк, проведя в городе последние несколько лет своей мирной жизни, ушел на войну.

Экспонаты собирают всем миром. Члены самарского клуба «Бессмертные гусары», знатоки военной истории и коллекционеры, раздобыли старое оружие, мундиры, нагрудные знаки. Каждый экспонат – буквально на вес золота. У полкового музея были предшественники – коллекция Полкового собрания, почти вся сгинувшая в годы гражданской войны; потом музей, созданный в эмиграции полковником Топорковым и его соратниками, от которого тоже ничего не осталось, кроме побывавшего в Австралии и на островах Океании мундира Петрушевского. Сейчас этот мундир хранится в Musée de l'Armée в Париже. Возможно, и другие экспонаты целы, лежат во французских запасниках, но сведений пока найти не удалось. Несколько лет назад в Париже на аукционе выставлялась записная книжка Владимира Петрушевского. В свое время такие книжки подарила офицерам полка императрица Александра Федоровна. Кстати, гусарский доломан императрицы, принадлежность так называемого мундирного платья, до сих пор хранится в Эрмитаже. Так вот, фотоснимок записной книжки остался, а куда она делась после аукциона – неизвестно…

Открытие музея 5-го гусарского Александрийского Её Императорского Величества Александры Фёдоровны полка состоится в день полкового праздника 12 сентября. И мы можем внести свою лепту в это дело.

Может быть, в Латвии живы потомки Артура Адольфовича Шмидта? Может быть, у них сохранились полковые реликвии? «Бессмертные гусары» будут очень благодарны за сведения и фотографии. Связаться с ними несложно – на Фейсбуке есть группа Музей 5-го гусарского Александрийского полка в Самаре. Конкретно биографией Артура Адольфовича Шмидта занимается Кирилл Синельников, его мейл: sinelnikov78@gmail.com