От автора

Весь чистый сбор от продажи этой книги, поступит в пользу Инвалидов: - 75 % в Зарубежный союз Русских военных инвалидов, а 25 % в пользу дорогих однополчан, Александрийских Ея Величества Гусар для той же цели.
Я не буду обижен, если читатель критически отнесется к моей скромной Музе, но буду безгранично счастлив, если мои стихи заставят сильнее забиться сердца русских патриотов, находящихся на чужбине и вдохнут в них надежду и веру на светлое и славное будущее дорогого нашего отечества.

В. Петрушевский
о. Ява.

Жене гусара 

Ты, моя женка любимая,
Ты не сердись на меня,
Если тебя, ненаглядную,
Я променял на коня.
Помни — хотя и далеко ты,
В мыслях ты все же со мной,
Только Гусару полезнее
Сабля и конь боевой.
В наше ли время тяжелое
Думать о нашей судьбе,
Если вся Русь необъятная
Стонет в великой борьбе?
Вот, когда солнце победное
Встанет над Русской землей,
Все мои думы и помыслы
Будут с любимой женой.
Ну, а пока, ненаглядная,
Ты не сердись на меня,
Если тебя, моя женушка,
Я променял на коня.

Памяти К. Н. БАТЮШКОВА

Погиб корнет, лихой рубака.
Он гордость Черных был Гусар,
Его последняя атака
Врагу тяжелый был удар.
Когда Германскую пехоту
Он у Козян атаковал,
То изрубил без мала роту,
Но сам в бою неравном пал.
С ним был лишь взвод. За это дело
Его представили к кресту,
За то, что он исполнил смело
Свой долг и умер на посту.
За то, что он врагам не сдался,
Когда был ими окружен,
Как лев, отчаянно сражался
И был лишь смертью побежден.
Да, он погиб... Жена рыдает,
Не встанет он в Безсмертный строй!
Погиб корнет, но Полк весь знает,
Что Костя Батюшков герой.

1915

Корнету И. В. ЖЕРЕБЯТЬЕВУ

Спи, товарищ лихой, спи Безсмертный корнет,
Без страданья, без боли от раны.
Ты был ранен с зарей, а угас ея свет —
Ты увидел надзвездныя страны.
Полк биваком стоял у могилы твоей,
Все простились безмолвно с тобою
И стекала невольно слеза из очей
Так привычных к печали и бою.
Но поверь, дорогой, за тебя отомстят
Твои братья, лихие Гусары —
Твоей смерти врагу никогда не простят:
За удар он получит удары.

1915

Новый 1918 г.

Год наступает голодный,
В центре России война,
Стонет от «власти народной»
Наша родная страна.
В зареве грозных пожаров
Тени шакалов снуют,
Дикия банды вандалов
Цепи России куют.
Подняли брата на брата
Вихри безумных идей,
Отдана щедрая плата
Замыслу кучки людей.
Грезы о счастьи в тумане,
Стонет и плачет народ —
Он получил «на экране»
Хартию русских свобод.

* * *
Где Полк родной? Где Черные Гусары
И цел ли наш Георгиевский штандарт?
Нанес нам всем коварные удары
И погубил проклятый прошлый март.
Уже давно не блещут доломаны
И мне не встать в лихой Безсмертный строй —
Допили мы, друзья, свои стаканы,
Вина уж нет — есть мыслей черный рой.
Прости, прощай на век, былое время,
Безсмертный Полк — ты, как мечта, исчез...
Теперь Гусар не вложит ногу в стремя,
С коня давно он с болью в сердце слез.

1918

* * *
Я верю в то, что цел наш Полк,
Что цел Штандарт — эмблема чести
И что врагов в минуту мести
Еще увидит старый шелк.
Я верю в то, что Полк родной,
Настанет время, вновь сберется,
Что песнь Безсмертная зальется
И будут все друзья со мной.

1919

Каппелевцы

Мы шли чрез горные хребты,
Остатки армии спасая,
Шли за Байкал, в район Читы,
К границе стараго Китая.
Ряды редели каждый час,
Остались только люди чести
И если мало было нас
То много было въ сердце мести.
Болезнь преследовала нас
И паразиты заедали,
Мы шли вперед — был дан приказ
И долг мы свято исполняли.
Тайга, бураны и мороз
Смутить отважных не сумели.
Судьба дала нам мало роз,
Нас воспевали лишь метели.
Врагов железное кольцо
Пред нами уж не раз смыкалось
И смерть глядела нам в лицо,
Но счастье все же улыбалось.
Никто нам дружеской руки
Не протянул в момент печали
И нас везде сибиряки
Как дерзких пришлецов встречали,
Мы шли вперед и каждый час
Нам нес сомненья и тревоги...
Молитесь, близкие, за нас,
Чтоб Бог дал счастья нам в дороге.

1920

Памяти Государя Императора 
Николая Александровича

Спи, Государь! Тебя добром помянет,
Благословит несчастный Твой народ,
Спи с твердой верою, что время то настанет,
Когда убийц Россия проклянет.
Прости-же ей предсмертныя все муки,
Обиды все прости и позабудь.
Смотри - она уж тянет к небу руки,
И бьет в тоске в свою больную грудь.
Смотри - она несчастная какая,
Как вся въ огне горит Россия-мать,
Как вкруг нея волков собралась стая
И по частям стремится разорвать.
Прости-ж ее и спи, наш Царь, спокойно,
Пускай ничто Твой не тревожитъ прах,
А по Тебе, на целый мир достойно,
Мы тризну спразднуем на вражеских полях.
Верь, Русский Царь, за все придет расплата
И вспомнит мир про Русь, как было встарь,
Увидит вновь он Царского солдата…
Пока-же - спи спокойно, Государь!

1921 г.

Памяти Государыни Императрицы 
Александры Феодоровны

Как грешны мы перед Тобою,
Как мы должны Тебя любить?
Какой горячею слезою
Вину мы можем искупить?
Как про Тебя все дерзко лгали,
Как не могли Тебя понять,
Как в невозможном обвиняли
Царицу, женщину и мать!
Когда бы мы с пролитой кровью
И с мукой всех последнихъ лет,
Могли к святому изголовью
Послать прощальный наш привет,
Просить, как милости, прощенья -
Простишь-ли Ты, Царица, нас
За клевету и оскорбленья,
За Свой последний в мире час?
О, да! Слезам Ты знаешь цену,
С душой кристальной чистоты
Ты нам позорную измену
Простишь с небесной высоты.
С Твоей терновою короной
Ты носишь святости печать
И нашей северной Мадонной
Судьба Тебе пророчить стать.
А Русь, сожженную средь леса
Ватагой каторжных убийц,
Тебя, Немецкая принцесса,
Почтит Царицей из Цариц.

России

Прости, Россия дорогая,
Голубка бедная моя,
Прости, тебя покинул я,
Чтоб здесь, душою изнывая,
Мечтать и думать лишь о том,
Как я вернусь к тебе потом.
Я так люблю тебя, родная,
Что без тебя мне свет не мил
И здесь, среди земного рая,
Как без воды цветок, я хил.
Скажи, зачемъ мне пальмы эти,
К чему златыя эти сети
И олеандры, и банан,
И все красоты южных стран?
Здесь сердце знает только слезы.
Но верь, милее всех красот,
Милее лета круглый год
Мне о наши Русские морозы,
Сосна, береза, дуб и ель
И наша Русская метель.
Когда теперь я вспоминаю,
Какой была ты много лет,
Еще сильней душой страдаю,
Что вижу ныне столько бед.
Поверь, тебя б я не оставил,
Когда бы знал, что снова ты
Распустишь вновь свои цветы,
Которые вне всяких правил
Сорвал безумый ураган,
Смял революцпи туман.
Какою ты была богатой,
Какою сильной и большой.
За что теперь такою платой
Ты искупаешь свой покой?
За что ты терпишь эти муки,
Когда-то грозный великан?
И тянут из соседних стран
К тебе завистливыя руки
Твои друзья, чтоб что-нибудь
Вонзит в твою больную грудь.
Чтоб что-нибудь забрать скорее
Пока ты не окрепла вновь,
Чтоб сделать боль еще больнее
И отравить сильнее кровь.
Но верьте, верьте, лицемеры,
Еще окрепнет наша Русь
И первый я за меч возьмусь
Чтоб доказать вам твердость вры.
В свою страну и в свой народ,
Чтобъ знали вы, что Русь впередъ
Еще продвинется далеко,
Что нету сил сломить поток,
Который шлет за валом вал,
Бурля и прыгая меж скал.
Орлы-стервятники! Забыли,
Что значит Русский богатырь,
Чем мы назад два века были
И как раздвинулися в ширь?
На мертвеца вы налетели,
Но Русь — ведь это труп живой;
Еще он справится с собой
И вновь поднимется с постели.
И вот тогда наступит час,
Когда «друзья» узнают нас.
Да, час придет, я верю в это,
Воскреснет Русский наш народ,
Пусть буду я на гранях света,
Но вмиг помчусь на пароход.
Пусть он везет меня скорее
Туда, на север, где мороз,
Где лес из сосен и берез,
Где каждый домик мне милее,
Чем здешний, но чужой дворец,
Где я увижу, наконец,
Народ родной, многострадальный,
Церквей услышу говор дальний,
Где, верю я, когда вернусь,
Разгонит солнце злыя тучи
И снова сильной и могучей
Увижу я родную Русь.

1921 г.

Владивосток пал 

Корабли, корабли, корабли.
Сколько вас в безграничном просторе?
Это дети несчастной земли.
Уплывают в открытое море...
Пал последний родимый клочок,
Где трехцветное реяло знамя,
И надежду России — восток
Революции обняло пламя.
Пал последний российский этап,
Где еще охранялась святыня,
Белыхъ нет на Руси уж солдат
И в руках коммунистов твердыня.
Над волнами спустился туман
И окутал он русския души...
«Курс держать, на Корею! В Гензан!»
Но дадут ли дойти им до суши?
Корабли, корабли, корабли.
Много вышло вас в синее море —
Это беженцы русской земли
На чужбину везут свое горе.

1922

Сербии

Я тебя не тогда полюбил,
Когда в скорбные русские годы
Твой народ у себя прiютилъ
Моих братьев — изгоев свободы.
Я давно тебя стал уважать
За твой рыцарский дух палладина
И за то, что ты носишь печать
Безкорыстной души славянина.
Это было во время войны,
Когда в армии нашей народной
Дрались Сербии милой сыны,
Совершая поход безподобный.
Когда пробил печальный наш час,
Когда крепко враги нас зажали
И все сразу оставили нас,
Только сербы одни поддержали.
Хоть мала была Сербская рать,
Да дышала к России любовью
И безропотно шла умирать,
Не торгуя пролитою кровью.
Я тебя не теперь полюбил,
А в сибирской тайге, под снегами,
Где дрались, выбиваясь из сил,
Твои дети с Руси палачами.

1922

* * *
Нам некого винить — мы сами виноваты,
Что красная взошла над родиной заря,
Ведь это только часть заслуженной расплаты
За то, что своего мы предали Царя.
Мы были все тогда под властию гипноза
И козни дьявола казались правдой нам,
Цвети-ж, благоухай, свободы дикой роза,
Но помин — кровь Царя взывает к небесам.
Когда же минет срок Божескаго гнева,
Когда Господь простит заблудшийся народ,
Мы громко скажем тем, кто звал Россию
влево:
«Вам в Палестину путь, а нам с Царем
вперед».

1922

Полку родному 
5-му Гусарскому Александрийскому Ея Величества

Проходят дни, проходят годы,
Давно исчез Безсмертный Полк,
Рукою верной в дни свободы
Священный где-то спрятан шелк.
Замолкли трубы и фанфары.
И голос бравых вахмистров —
Ея Величества Гусары
Не рвутся лихо на врагов.
Не реют в воздухе султаны,
Не слышно ржания коней,
Красой не блещут доломаны
Красой былых и славных дней.
Как будто все умчалось в Лету,
Годам былым возврата нет —
Судьбой разбросаны по свету
Гусар, полковник и корнет.
Но нет, придет пора иная,
Сомнений быть не может в том:
Семья сберется Полковая
Под ИМПЕРАТОРСКИМ орлом.
Перетерпев судьбы удары,
Окрепнет родина опять
И будут Черные Гусары
На месте прадедов стоять.

1923

Россия

Русскому сердцу ты только понятная,
Милая родина-мать.
Пусть над тобою, страна необъятная,
Божья царит благодать.
Видела счастья ты дни и величия,
Видела много невзгод -
Все перенес, пережил без различия!
Русский великий народ.
Временем грозная, временем хилая,
Можно-ль тебя разгадать?
Мы ж за тебя, наша родина милая,
Душу готовы отдать.

Молитва 

Господь Всемогущий! Ты слышишь рыданья,
Ты слышишь как стонет Твой бедный народ,
Ты видишь все горе, всю бездну страданья
И море, великое море невзгод.
Господь Всемогущий! Одна лишь дорога
К Тебе обратиться, Тебе я молюсь,
Прошу у Тебя, Милосердный, немного -
Пусть снова воскреснет великая Русь.
Пусть снова, как в старые, добрые годы,
Без рабства, без крови, без чуждых оков,
Под властью Монарха, без горькой свободы,
Россия увидит Твой Божий Покров.
И нивы ея, безконечныя нивы,
Пусть также желтеют в июльские дни
И храмы, что ныне стоят сиротливы,
Пусть снова затеплят лампадок огни.

1925

Грусть 

Я грущу и сжимается больно
Мое сердце при взгляде на Русь
И, как в прежнее время, невольно,
Я за старую саблю берусь.
Что висеть на стене тебе даром
И ржаветь в незнакомой стране?
Не пора-ли с Безсмертным Гусаром
Побывать еще разъ на войне?
Не пора-ли коня вороного
Оседлать нам походным седлом
И помчаться марш-маршем, чтоб снова
Нам померяться с дерзким врагом?
Чтоб в боях за величье России
И за старую Русскую честь
Нам в родной и знакомой стихии
Показать свою силу и месть.
Я, как пленник, стремлюся на волю,
Я, как странник, скитаюсь во мгле,
Я тоскую по бранному полю
И по Русской любимой земле.

Тост 

Я пью за наш трехцветный стяг!
Пусть снова гордо он взовьется,
Пусть снова Русь под ним сберется
И да придет к нам вновь Варяг.
Я часть Руси на южныхъ гранях моря:
Со мной мой меч и черный доломан,
Портрет Царя, как вечный призрак горя,
И в сердце след от пережитых ран.
Я часть Руси, которую невзгода,
Как мяч, забросила за море-океан,
Я верный сын великаго народа,
Солдат душой и дней былых баян.

Мечты гусара на вулкане 

Я здесь одинок на вулкане,
Мечтаю о прошлом, войне,
И снова далекую пани
Я ночью увидел во сне.
Вот фолькарк, где мы отдыхали,
Здесь ласково встретили нас.
Гусары коней поседлали —
Уж пробил назначенный час.
Себя заставляю я силой
Веселое сделать лицо,
Прощаюсь съ хозяйкою милой
И быстро иду на крыльцо.
«Прощайте!» С улыбкой, как чары,
Успела лишь ручкой махнуть,
Как снова лихие Гусары
В опасный пустилися путь...
С тех пор изменилось так много,
Дни жизни походной прошли
И лишь на чужбину дорога
Защитнику Русской земли.
Теперь я живу одиноко
В чужой, в незнакомой стране,
Но в полночь за Вартой, далеко,
Мне грезилась пани во сне.

Гусар на вулкане

Хорошо у меня на вулкане,
Где вдали от вражды и страстей,
Я живу, как в чудесномъ романе,
Лишь с мечтою волшебной моей.
Ветер шепчет мне дивныя сказки,
Тучи ходят ко мн на поклон,
По утрам мне эфирныя краски
На востоке дарить небосклонъ.
И трубят и гудят сольфатары,
Извергая клубящийся пар,
Как в минувшие годы фанфары
В Лету канувших Черных Гусар.
Кратер, в виде гигантской подковы,
Извержения тайну хранит
И лежат на нем лавы оковы
И, как золото, сера блестит.
Если ж тучи внезапно заплачут,
Засверкают зигзаги огней,
Водопады, как серны, поскачут,
Пробираясь меж скал и камней.
Близ бивака, в лесу орхидеи,
Кружева безконечных лиан,
Ночью звезды во тьме, как камеи,
Как Безсмертных Гусар доломан.
Мне поет о любви серенады
Соловьев экзотических хор
И трещат мне легенды цикады,
По цветам совершая дозор.
А колибри, такия малютки,
Не страшась, подлетают ко мне,
И сгорают за сутками сутки
В солнца вечнаго ярком огне.
Лишь порою лазурныя дали,
Где безбрежный лежит океан,
Мне напомнит о вечной печали
И окутает душу туман.
Хорошо у меня на вулкане,
В ясный день он красив без прикрас,
Я живу, как в чудесном романе,
Но... на родине лучше в сто раз.

Родине,
дорогой и всегда любимой

Ни за звонкий металл, ни за блага земли,
Я тебе изменить не желаю,
И где предки мои родились и росли
Там душой я своею витаю.
Где могилы отцов, где могилы друзей,
Павших в честныхъ боях со врагами,
Там не может не быть у скитальца связей -
Он прикован къ стране той цепями.
За тебя-ль не учил я молитвы читать
И шептать их устами дитяти,
За тебя-ли не шел на войну умирать
Я в рядах нашей доблестной рати?
Не тебе-ли клялся я служить до конца,
Защищать твое счастье и славу
И уехалъ в изгнанье по воле Творца
После долгой борьбы я на Яву?
За тебя-ль не готовъ еще раз на борьбу
И, не зная душою покоя,
Я несу на плечах роковую судьбу
Революции Русской изгоя.
И в чужой стороне, где созвездье Креста
Блещет ночью на чуждом мне небе,
О тебе-ль не молю Милосердца-Христа
Прежде чем о насущном мне хлебе?
Ты распята, как Он за чужие грехи,
Но наступит еще воскресенье
И краснеть будут те, кто сменили вехи
И не верятъ в твое возрожденье.
Нет, за звонкий металл и за блага земли
Я обетов своих не нарушу
А за храмы твои, за святые кремли
Я отдам мою Русскую душу.

1927

Я поздно родился

Я поздно родился. На целое столетье.
Моей душе мила родная старина —
Тогда б не видел я весь ужас лихолетья,
А славу родины во дни Бородина.
Тогда б, вступив в Париж, где Русския знамена
Так гордо веяли, забыв Москвы пожар,
Поставил б часовых в дворец Наполеона
Из бравых усачей и доблестных Гусар.
Въ бою перед врагом, не ведая бы страха,
Я на защитный цвет смотрел, как на обман,
И в дни лихих атак, как и во дни Кацбаха,
Горел на мне всегда блестящий доломан.
Честь рыцаря храня, не ведал бы о газе,
Мой враг бы не взлетал, как хищник, в
облака
И на груди моей, как трещина на вазе,
Покоились б следы дамасскаго клинка.
Тогда б не видел я печальных дней свободы,
Всю грязь предательства и весь позор измен,
Кошмарный большевизм — продукт последней
моды,
Как полудикий джаз и платья до колен...
Невольным я б не стал поклонником Байрона,
Влюбленный в красоту давно минувших дней,
Я ненавижу мир, упавший до чарльстона,
Который заменил прелестный минуэт.
И жизнь моя была б так сказочна прекрасна,
Я знал бы цель ея — Россия, Царь и Бог
И если ,б умер я, то умер не напрасно
За родину в бою, отдав последний вздох.
Тогда б я не влачил печальных дней изгоя,
Как тень минувшаго, как «бывший» человек,
А гордо бы стоял в рядах родного строя...
Я поздно родился, на целый ровно век.

1927

* * *
Плачьте-ж, рыдайте, печальныя струны,
Лиры печальной моей —
Русь погибает во власти коммуны.
Плачьте, рыдайте по ней.
С горем спозналась она, дорогая,
С горем, с великой нуждой.
И переполнилась с края до края
Гневом и братской враждой.
Плачьте-ж, рыдайте, печальныя струны,
В сумраке этих ночей,
Бога молите — «да сгинут коммуны,
Цепи Руси палачей!»

28 февраля 1927 г.

Я эту ночь не спал — мне грезилась Россия
И революции кровавый карнавал,
Низверженный Монарх и Новая Мессия —
Свобода. Горькая... Я эту ночь не спал.
Мне грезился народ, обманутый врагами,
Лилася кровь рекой, был слышен лязг
кандал,
Я видел мертвецов несчетными рядами,
Я видел сущий ад и эту ночь не спал.
Я эту ночь не спал — мне слышалися звуки
Терзаемых людей и, не сомкнув очей,
Я видел, как во мгле, убийц Царевых руки
И банду красную кремлевских палачей.

На вулкане 

Чуть брызжет полоска разсвета с востока,
Кругом облаков океан
И словно как остров над ними высоко
Поднялся главою вулкан.
Гляжу я на дивно прекрасныя краски
И вдруг, молньеносной мечтой,
Я вдаль убегаю и вмиг, точно в сказке,
Я там, за запретной чертой.
Я там, далеко за пределом туманов,
Куда всей душой я стремлюсь,
Где нету ни зноя, ни пальм, ни вулканов,
Но где моя родина Русь.
Чужбина, хоть ты благосклонна к изгою,
Но все-ж не по сердцу ты мне —
Здесь звезды чужия горят надо мною
На небе в ночной тишине,
Здесь песен мне слышатся чуждые звуки,
Чужой здесъ народ и язык
И счастью в замену здесь горечь разлуки
Со всем, к чему съ детства привык.

Привет с вулкана 

С вершины дикаго вулкана,
Где я сижу, как часовой,
Я, вижу дали океана
И волн кочующих прибой.
О, волны, волны голубыя,
Откуда держите вы путь?
Вы страны видели какия
И где хотите отдохнуть?
Вы без отчизны, без изгнанья,
С душой холодною всегда,
Не гложутъ вас воспоминанья,
Ничто вам вчность и года.
У вас нет счастия и горя,
Бы без заслуг и без вины
И средь пространств безбрежных моря
Как прихоть ветра рождены.
Ничто вас в жизни не тревожит,
Любовь и злоба чужды вам,
Вас только буря тронуть может
И вы — летите к небесам...
А я, какъ тысячи собратий,
Ушел от милых берегов,
От крови, стонов и проклятий,
От страшных дьявола оков.
Но рай чужой, родныя дали
Затмить не сможет никогда —
Оне блестят, как луч в кристалле,
Хотя с тех пор прошли года.
Вдали от родины и света
Во сне я часто вижу Русь,
Я к ней лечу мечтой поэта
О, ней, страдалице, молюсь.
Увы. Мои подбиты крылья,
Мой меч не может ей помочь:
Напрасны были все усилья,
Уж десять лет как длится ночь.
Но верю я, как верю в Бога,
Наступит солнечный разсвет
И ляжет ясная дорога
Пред ней на много, много лет.
И я вас, волны, умоляю,
Прошу васъ именем Творца,
Снесите вы родному краю
Привет далекаго певца,
То с белой, грозной сединою,
То полны дивной синевы,
Играя с солнцем и луною,
Катитесь вы к брегам Невы
И ей скажите: с дальней Явы,
Где грозный высится вулкан,
России счастия и славы
Желает всей душой баян.

Привет

Гляжу я, как пенится море,
За валом вздымается вал,
А в сердце тоскующем горе,
Как в ране с отравой кинжал.
Вал грозный и самый высокий.
Преград тебе на море нет —
Снеси же на север далекий
Любимой России привит.
Скажи, что ее, дорогую,
Я вижу в заманчивой мгле,
Что я безконечно тоскую
По русской любимой земле;
Что мнить я себя не желаю
В прекрасной стране, но чужой,
И небо всегда умоляю,
Что б дало России покой.
Когда, же наступит то чудо,
Воскреснет великая Русь,
Как вал безпреградный, отсюда
Я тоже на север помчусь.

Царедворцам 

Я вам пишу, холодные вельможи,
Вы, как удав, давили Царский трон,
Вы, как змея, свои меняли кожи,
Забыв, что есть возмездия закон.
Я вам пишу — не вы-ль отлично знали,
Какой готовите Монарху вы удел,
Когда в салонах сплетни распускали,
Язвив Того, Кто лаской вас согрел.
Вы знали — ложь губит сильнее яда.
В момент войны она, как злая тень,
Ползла змеей от вас из Петрограда
По всей Руси, до дальних деревень.
Теперь судьбы познавшие удары,
Вдали от родины, свою спасая честь,
Вы пишите большие мемуары —
В них много лжи, но правды мало есть.
Я помню год, который был так смутен,
Который дал России тьму невзгод,
Но революцию не создал бы Распутин,
Когда б Царя, как прежде, чтил народ.
И если б вы Монарху верны были,
Какдолгъ велит придворному лицу,
Когда б о Нем вы правду говорили,
Мы не пришли б к печальному концу.

1927

Украйно

Не спеши отойти от России —
Кровь течет в наших жилах одна
И шумят понапрасну витии,
Что иная ты вовсе страна.
С той поры, как пришли к нам варяги,
Бросив скал скандинавских гранит,
Гордо взвилися Русския стяги,
Так преданье о том говорит.
У холма, где Аскольда могила,
Въ этом прадедов честью клянусь,
Пробудилась славянская сила,
Расцвела наша матушка Русь.
Не под стягом ли князя Олега
С Византии собрали мы дань,
Разбивали в степях печенега,
Ткав истории пышную ткань?
Здесь познали впервые мы Бога
И, душою вторично родясь,
3десь княжил справедливо и строго
Володимир наш Солнышко-князь.
Киев был чисто Русской столицей,
Днепр - первою Русской рекой,
Разъезжал здесь с своею палицей
Наш Илья, богатырь вековой.
Всяк, кто был преисполнен отваги,
Кто о злате мечтал и сребре,
За ковшами пенящейся браги
Собирался на княжьем дворе.
И не зная презреннаго страха
По рекам уходили бойцы
И гремела с времен Мономаха
Русь отсюда на мира концы...
Время шло, как мелькаютъ страницы,
Киев стал у подножья Москвы,
А потом две старушки столицы
Преклонились пред чудом Невы...
Над Петром чтоб добиться победы,
Его взлета боясь, как чумы,
Волновали коварные шведы
Малороссии верной умы.
Но примером горя Кочубея,
Ты Иуды пример не взяла
И, единую душу имея,
Ты с Москвой, как с сестрою жила.
А вражда? То врагов лишь усилья,
Их востока смущал ореол,
Где раскинул могучия крылья
Наш двуглавый с короной орел.
И сь надеждой коварною втайне,
Чтобы душу твою отравить,
Они шепчут о вольной Украйне,
Чтобы наше единство разбить.
Но враги хоть коварны, да слепы —
Нас сковали и кровь и века
И казнит за идеи Мазепы
Их воскресшей России рука.
Мы с тобою единая сила
И, пройдя лихолетья этап,
Все останется прежде как было:
Ты хохлушка, я Русский кацап.

1928

Желание 

Создать бы гимн такой, чтоб в небе тучи
Разверглись вмиг, дорогу звукам дав,
Въ своем движении застыл зефир летучий,
Услыша песнь торжественныхъ октавъ.
Создать бы гимн, чтоб камни задрожали,
Чтоб звук его достиг Небес Творца,
Чтоб повернуть истории скрижали
И растопить холодныя сердца.
Чтоб звук его проник в страну полночи,
В страну кремлей и безконечных нив,
Чтоб Русь, красавица, свои открыла очи,
Улыбкой ясною баяна озарив.

1928

Инвалидам 

Грустить вам, родные, не надо,
Как брат вас утешить берусь —
Вам чистая совесть награда,
Вы честно сражались за Русь.
Теперь, когда в чуждыя страны,
Ушли вы, чтоб молча; страдать,
Вам ваши глубокiя раны
Послужат, как чести печать.
Теперь и на родине бедно
Под крышей разрушенных сел,
Но скоро взовьется победно
Надъ Русью Двуглавый орел.
Домой вы вернетеся, братья,
Чтоб лавры героев пожать
И мать вам откроет объятья,
Любимая родина-мать.
Пока-же священное пламя
Любви к ней носите в груди,
Как некогда Русское знамя
В боях вы несли впереди.

1928

Подайте им 

Русь, проснись! 

По декрету товарища Ленина
Изъ глубин императорскихъ зал
Ты у стенокъ тюремных разстреляна
И заброшена ве мрачный подвал.
Там лежишь ты, штыками изранена,
Догорая, как в небе заря,
И забыла Ивана Сусанина
Снарядить для спасенья Царя.
Комиссары, что воры из Тушина,
Дикой воле не знают границ,
Православная церковь задушена,
Взяты пастыри в недра темниц.
Все короны распроданы Царския
И пошли на уплату измен...
О, придите, придете-ж Пожарские,
Вновь явись патриарх Гермоген.
Русь! Не вся-ж ты врагами замучена,
Соберись на священную брань,
Словно море вскипи взбаламучено,
Против дьявола ига возстань.
Встань из праха и грязи, распутница,
Развернись во всю русскую ширь.
Не с Тобой-ли Мария-Заступница
И Георгий — святой богатырь?
От князей ты Донского и Невскаго
Перед битвой получишь совет,
От Сергия придет Радонежскаго,
Как в былые года, Пересвет,
И собьешь ты оковы мучителей,
Что сковали могучую грудь,
И пойдешь по стопам победителей
На широко расчищенный путь.
Все границы, что так перекроены,
Чтоб державный замедлить полет,
Вновь исправят с молитвою воины —
Сам Суворов штыки их примкнет.
Нарядившись в кокошник жемчуженный,
В свой расшитый цветной сарафан,
Древне-русскою сеткой кольчуженной,
Ты от новых прикроешься ран.
Вся слезою омытая чистою,
Приподняв соболиную бровь,
Под фатою своей серебристою
Будешь первой красавицей вновь.
Тучный колос взойдет с поля дикого,
С братской кровью пропитанных нив,
Прыгнет выше Ивана Великаго
Медный Всадник... змею раздавив.